Однажды Крым вернётся. Грязный и изнасилованный. Как невеста, берёгшая честь до свадьбы, но трахнутая в посадке бухой гопотой. Обезвоженный имперским поносом. Обсиженный гебешными мандавошками. Заражённый триппером с немытых пацакских концов. Воняющий боярой. Со склеенным соплями ненавистным украинским паспортом в треморной руке.
Нужно будет преодолеть брезгливость к немытому пасынку. Зажав нос и пересиливая рвоту. Выдержать бегающий лживый заискивающий взгляд. Покаянные речи. Фантомную боль отрезанного ломтя.
Нужно будет пересилить сомнения — а нахера ты такой паршивый нужен?
Пересилить естественное желание взять и уебать, бо ты грязная шлюха, продавшаяся не хлеба ради, что ещё можно было бы как-то понять, а чтобы жить с пафосом и безмерно себя уважая под двуглавым урелом. В твоём убогом представлении о величии, которое ты сам называешь понтами на своем гнилозубом волапюке.
У тебя вообще нет ничего своего, даже лапти, матрёшка, самовар, балалайка — тыренное. Ты тать в нощи. Это твой главный и единственный промысел. Вернее, твоих теперешних хозяев. Но ты же верный холоп и хороший ученик, ведь так?
Комиссарское семя легло в крымскую землю и проросло зубами дракона. Как всякое трусливое чмо, северный кентавр мстителен. Многовековое унижение Крымским Ханством глубоко засело в имперской жопе. Ты ещё помнишь, что твой Пётр 1.0 платил Ханству дань?
После тебя долго нужно будет убирать срач — твою естественную среду обитания. Нужно будет восстанавливать землю, превращённую тобой в солончак. Твои хозяева имеют свойство оставлять за собой пустыню. Вспомни хотя бы благоухающую когда-то Абхазию.
Я знаю, откуда такая ненависть к тебе. Это от узнавания в себе твоих мерзостей, сосед. Слишком долго ты ссал мне в борщ в нашей вонючей коммуналке. Твои тараканы имеют твое свойство захватывать пространство, не заботясь о последствиях. Но разница между мной и тобой в том, что я вижу в себе это уебанство, а ты не хочешь. Ты никогда не признаешься в своем ничтожестве. Даже себе.
Я ещё раб, но хочу свободы. Ты раб навсегда, потому что никогда не знал и не узнаешь её сладости. Ты признаешь только кнут.
Поэтому не удивляйся, если я буду тебя больно пиздить. Ведь это единственный язык, который ты понимаешь. Кроме фени.
Ты лишил меня любимой Ялты на четыре года. Места, где я был счастлив. Такое не прощается. Зуб за зуб. Молочный моего сына, оставленный под скамейкой на ялтинской набережной, чтобы вернуться, на твой драконий.
А. Кронсгартен
