Почему так много погибло народу? Плохо воевали? Плохо командовали? Завалили немцев трупами по команде Пирра победителей?
Я летел из Афин в Милан над мрачноватым горным Эпиром и вспомнил о его царе Пирре, что прославился на века своей победой над римлянами в 279 году до н. э. Но не столько потому, что умело использовал новое оружие, которое не знал Рим: боевых слонов, растоптавших римлян. А скорее из-за того, что, как уверяет Плутарх, после победы царь сказал: "Еще одна такая победа, и я останусь без войска". Пиррова победа стала всемирным мемом победы, которую не отличить от поражения.
В бою Пирр потерял пятнадцать тысяч бойцов. А сколько погибло римлян? Столько же: те же пятнадцать тысяч. Один к одному. И это звучит уже столетиями как насмешка над победой.
Один к одному — таков же результат сталинской победы, выставленный самим великим полководцем. Не вспомнил ли этот мастер иронии Пирра, назначив число погибших в войне с нашей стороны в семь миллионов человек? Это примерно столько же, сколько погибло немцев (шесть с лишним миллионов). Приблизительный паритет был необходим для того, чтобы не дать врагам насмехаться над слишком большим количеством жертв. А назвать меньшую цифру — никто бы не поверил. И мы эту цифру со страхом и непонятной гордостью твердили в школе.
Читайте также: Пять главных Советских мифов о Второй Мировой Войне
Но никто не считал паритет (и не особенно думал о нем) пирровой победой. Победа над немцами изначально звалась великой и с каждым годом становилась все более великой. У Солженицына есть комедия "Пир победителей". Она — антисоветская — про войну. Но если произвольно (вряд ли автор об этом думал) добавить еще одну букву "р", то выйдет тот самый Пирр победителей, кем и стал у нас товарищ Сталин.
С Пирром у нашего Пирра победителей есть общие детали войны и риторики. У древнего Пирра завелось мощное оружие: боевые слоны. У нас тоже было неслыханное оружие: "катюши". Пирр потерял половину верного войска, а наш — закалил терпение народа, за что и выпил после победы.
Хрущев довел число погибших до двадцати миллионов, и опять никто не вспомнил о Пирре, а только горестно вздохнули. При Хрущеве — все-таки мало еще времени прошло — день победы содержал горечь памяти.
При Брежневе добавили еще 7 миллионов погибших, (довольно опасное решение, но, по мысли властей, полезное для утяжеления народного подвига) и стали праздновать великую победу с подобающим размахом. Время лечит не только раны, но и больную правдой память.
Но вот совсем недавно случилась какая-то ерунда. В Госдуме официально рассекретили истинное число жертв войны. Можно ли говорить о победе, если на войне погиб 41 миллион 979 тысяч человек?
Зря рассекретили. Вот тут уже древний Пирр покажется со своими боевыми слонами дурачком-паникером. Один убитый за одного убитого — подумаешь, невидаль! У нас же получается почти в семь раз больше. Можно свихнуться, завопить. Хотя — вот стойкость. Никто не дрогнул. Как будто так и надо.
Но почему так много погибло народу? Плохо воевали? Плохо командовали? Завалили немцев трупами по команде Пирра победителей?
А можно ли было победить иначе, когда врага кормили с руки еще во времена Ленина, дружили напропалую при Сталине? Но и не победить было тоже нельзя. Куда деваться? Нацисты шли в Россию с идеей не церемониться с коренным населением. Вышло бы то же число. Но при полном разгроме.
Читайте также: "Победобесие" Путина
Победа, однако, у нашего Пирра победителей оказалась двойной. Он победил немцев. Но еще более великая победа была одержана под собственным населением. Почти 42 миллиона сакральных жертв на войне и огромное количество сакральных жертв террора: расстрелянных, репрессированных, умерших от голода — всё это для того, чтобы родился новый человек.
И он родился, этот новый человек. Оглянитесь — вот он идет по улицам наших городов, посмотрите в зеркало — он вам кивает… Была выведена новая порода людей. Ею населена Россия. Она готова вновь и вновь быть сакральной жертвой, необходимой для новых побед. Победа будет разрастаться и разрастаться, георгиевских лент хватит на всех. Знамя победы закроет собой все видимое и невидимое неблагообразие, всю дрянь, весь позор, потому что сакральные жертвы потому и сакральны, что они не похожи на обычных людей, которые стремительно вырождаются в Европе и Америке. Те уже превратились в хрен знает что (см. телевизор). Сакральные жертвы легко переносят смерть, потому что они лишены этого гнусного западного индивидуализма, а тем, кто еще не лишен, его непременно отрежут, тех кастрируют.
Сегодня настала пора уже ничему не удивляться. Брать пример с 1930-х годов. Ведь никто не радовался бухаринской конституции — знали, что филькина грамота. Кто сомневается теперь в победе — те демонстрируют не ловкость памяти, а вражеское инакомыслие. Победа выявляет врагов, само явление победы связано с обнаружением и разгромом противника. Затаись, интеллигенция! Переродись, кто еще не переродился. Мы — народ сакральной жертвы, покорны правителям, самодостаточны, в душе национал-пофигисты. Все остальные — от лукавого. В белом венчике из роз впереди у нас бессмертный Пирр победителей.
Виктор Ерофеев
